Кофейня в Индонезии, маркетинг из России

Креативный директор московского рекламного агентства открыл кофейню на Бали. 
За каждой кофейней есть интересная история. Говард Шульц с упорством создавал в Америке бренд Starbucks, в России добился успеха Александр Колобов с кофейнями «Шоколадница» и Тимур Хайрутдинов, основавший сеть «Кофе Хауз».
Branded обратил внимание на Бали, где открылась кофейня под оригинальным брендом «DROP. The Coffee Spot». Кофейни в Индонезии называют kopi warung,  и это обыкновенные небольшие соломенные хижины, где около одной стены устроен прилавок, там варят и подают кофе, а вдоль противоположной стоит длинная скамья человек на восемь, на которой располагаются посетители. Это заведение примечательно тем, что его открыл Денис Кудряшов, креативный директор одного из московских рекламных агентств.
— Денис, вот интересно, как все началось? Как пришла идея открыть кофейню?
А началось все на самом деле с шутки, и шутка эта успешно продолжается вот уже последние 10 месяцев. Изначально, когда мы ехали на Бали, у нас был план открыть маленький guest house, номеров так на десять. Но оказалось, что законодательные и прочие организационные вещи, связанные с этим, на Бали непростые. Это не как в Сингапуре, где все прозрачно, вот есть закон, и делай все по нему. И тогда мы решили повременить с guest house, а параллельно возникла идея с рестораном. 
Мы нашли помещение, на месте итальянского ресторана, но по некоторым условиям не договорились  с владельцами. И вот в один день мы едем мимо этого места и видим, что ресторана уже нет. Он поделен на куски, и в одной его части открыт магазин, а на второй части приделана на гвозде бумажка «сдается внаем». Мы остановились, посмотрели на эту пустую часть, а там реально узкий такой глубокий пенал, в котором, кажется, вообще ничего не может поместиться. Я в шутку  – «Ну и что здесь может поместиться?». Маша (журналист Мария Мозолевская, жена Дениса) с минуту подумала – «Кофейня»? Мы поржали, а на следующий день сняли помещение. На пять лет.
— Ух, как лихо звучит. Но, мне кажется, кофейню ведь не так просто открыть, для успешного предприятия нужен опыт в этой сфере?
Это только так только кажется. На самом деле, некоторые вещи иногда приходится делать первый раз в жизни.
Я по профессии маркетолог, бывший креативный директор московского рекламного агентства. Как работают такие штуки, я уже на интуитивном уровне чувствовал. Мы допустили предположение, что можно зарабатывать на кофе, и угадали, таким образом, с форматом заведения. У нас идея была сделать кофейное место, где можно быстро попить кофе. Не смотря на то, что на момент, когда мы открылись, было уже 4-5 мест с достойным кофе, они все были ресторанами, просто пойти  туда и выпить кофе, не заказав полноценного завтрака, обеда или ужина, невозможно. Это лежало на поверхности и так получилось, что мы стали первыми.
Конечно, на тот момент, например, Starbucks тут уже был – три точки – но они ограничились районами, где гарантированно есть высокая проходимости. Они за привычку и за оборот – то, на чем Starbucks изначально построен. А у нас все вышло немного иначе.
Примерно за семь месяцев работы я внедрил модель, когда люди рядом тут в округе в ресторанчиках едят, а  кофе приходят пить ко мне. В нашем кафе кухни нет. Мы закупаем в трех-четырех местах сладкое и кишы. На завтрак, например, у нас каша и фруктовый салат, но нет омлетов и яиц. Мы не хотим ни с кем конкурировать на почве еды. На почве еды война большая и сложная, и таких мест тут вокруг навалом. А нам интересно было встроиться между ними. С точки зрения качества напитка, рестораны со мной не сопоставимы. А с точки зрения еды – я с ними.
— А кто ваши основные посетители?
Все иностранцы, живущие на острове – то есть европейцы, австралийцы, американцы и так далее. Вообще на Бали сейчас есть три поколения мест. Первым уже примерно по 10 лет, и это заведения очень балийского, азиатского толка. Их строили тогда, когда всем приезжающим хотелось всего азиатского. Потом сформировалось сообщество иностранцев, которые здесь живут уже давно, и им хочется уже немного другого. И тогда местные рестораторы стали заигрывать не столько с азиатской темой, сколько с пространством. Например, пристраивать к ресторанам рисовые террасы. А вот третья волна – это уже совсем не балийские и не азиатские места, а как раз европейские, для иностранцев, которые давно здесь живут, но им хочется чего-то привычного. Вот в эту волну мы и попали.
Конечно, мы любим и уважаем местную культуру, но выросли-то мы в других условиях, и иногда нам всем хочется чего-то такого, к чему мы привыкли с детства. Наше кафе на 100% европейское. Это небольшая веранда снаружи, открытое пространство внутри, общий стол, за которым все сидят, барная стойка и простое и понятное меню со знакомыми ингредиентами. Для меня одним из главных достижений является то, что когда люди, например, из Мельбурна приезжают и говорят: «Ой, это прямо как у нас в Мельбурне!» Или итальянцы приходят и садятся к барной стойке, выпивают эспрессо и уходят.
— Как вы привлекали аудиторию в ваше кафе?
Прежде чем мы стартанули с этим бизнесом, в той тусовке, для которой мы работаем, мы стали уже известными персонажами. Наш скромный бизнес построен на мне и Маше. На том, какие мы с людьми, и какие люди с нами общаются.
А дальше работали простые схемы – расклейки афиш (мы рекламировали карты лояльности, что каждый третий кофе бесплатный). Еще у нас есть группа в Facebook. Учитывая масштаб нашего бизнеса, этих инструментов вполне достаточно. В прошлом мы еще работали в местном русском журнале, и через это обросли связями и контактами. И когда открывались, таким образом всех и оповестили.
Машка, кстати, еще пишет для московского глянца. И, начиная с ноября месяца прошлого года, про нас написал практически весь российский глянец, и это сработало даже неожиданней, чем мы предполагали. Русские, прочитав про нас, прямо специально к нам приезжают (хотя мы изначально не планировали открывать русское место).
Я считаю, что нужного результата мы добились. За последние несколько месяцев у нас сформировалась аудитория завсегдатаев, и если раньше были волны – под Новый Год народу больше, потом спад, потом подъем на австралийские каникулы. А теперь вне зависимости от того, есть туристы или нет, каждый день мы на одном уровне работаем. Как и положено заведению барного формата, люди приходят к нам обсудить новости, поделиться информацией, что-то новое узнать.
— Как вы занимались обустройством кафе, как планировали пространство?
Маша в тот момент уехала в Москву, а я встал руки в боки, взглянул на этот пенал и вот так, как мне — человеку, который в Лондоне еще в начале 90-х стоял за барной стойкой — показалось логичным организовать пространство, так я его и организовал. Но на самом деле это было ошибкой. Теперь-то я так никогда не буду делать. Я тогда не знал стандартных размеров оборудования. Я исходил из стандартного роста человека, чтобы работнику было удобно работать, а посетителю комфортно разместиться в кафе, чтобы его никто его не толкал. И в итоге разум мой родил чудовище, в которое в данный момент я, например, не могу засунуть кухню. Конечно, ее можно засунуть, но для этого мне нужно целиком сломать барную стойку и перестроить все иначе.
Хотя вот с точки зрения организации пространства для посетителей, тут очень многое угадал. Например, у нас общий стол четырехметровый, он такой высоты, что люди, которые сидят за ним на скамейках и те, которые стоят у стола, они находятся на одном уровне вдруг с другом. Когда человек подходит и разговаривает с сидящим человеком, никому не приходится смотреть друг на друга снизу вверх.
Еще был приятный момент. Я построил барную стойку и сделал в ней выемку под дисплей, для сладкого и еды, предполагая, что я куплю подержанное оборудование, которое впишется в эту дырку. И я сейчас сам себя слушаю и понимаю, какой это абсурд. Но бывают чудеса, я купил оборудование, и оно-таки вписалось в эту дырку. 
— Какие есть сложности в ведении этого бизнеса на Бали?
Безусловно, основное – это человеческий фактор. В балийском кармическом мировоззрении есть понятие времени. Из этого вытекает ряд вещей, которыми вообще невозможно управлять — как, например, широта мышления. Балийцы не способы широко мыслить. Они могу мыслить неглубоко и последовательно. Первое-второе-третье, это максимум, на что они способны. А еще лучше – это первое-второе, а дальше уже нужно новый алгоритм запускать.
Даже вот с людьми, с которыми мы уже более полугода, каждый день делают одно и то же, и все равно в один прекрасный день ты берешь это в руки и понимаешь, что больше это уже ни одно и то же. На вопрос – а почему – они просто улыбаются и извиняются. Когда ты им указываешь на это, они начинает снова делать также как и раньше, как изначально ты им запрограммировал, но сбой-то уже произошел.
Или ты, например, говоришь поставщику – не привози мне зеленые помидоры, привози красные. Он говорит да, три раза привозит красные, а потом снова начинает привозить зеленые. 
Постоянно приходится удерживать все это в своей голове и кроме того постоянно надзирать. Если прекратить этот постоянный надзор, то может случиться невероятное. Например, один из моих работников несколько дней назад сделал следующее. По просьбе человека, заказавшего пустой круассан, он умудрился взять круассан, в котором уже лежал сыр  и помидоры, вынуть их из него, погреть этот круассан, и подать ему как пустой круассан. Ответа, почему он так решил сделать, я так и не добился, ни уговорами, никак иначе.  Кроме «извините», ничего.
Или прекрасный пекарь, который каждое утро привозит тебе прекрасные кишы, и вдруг пропадает на четыре дня. Его потом находят, а он тебе говорит, «просто я влюбился, и закружило меня на четыре дня». Отправить смс, сообщить об этом, создать для тебя более комфортные условия, никто не планирует. И с такой реальностью приходится каждый день жить и бороться. Это развлекательно в некоторой мере, дает пищу для анализа, но в какой-то момент бывает достаточно болезненно для бизнеса.
— Какие есть планы на дальнейшее развитие?
Месяц назад мы начали продавать алкоголь — с 5 часов продается вино и сангрия. Преимущество нашего места – веранда на улице, чего здесь ни у кого нет. В Европе принято перед ужином пойти и «накидаться» в баре на улице. И вот после того, как сядет солнце и появится прохлада на улице, я и даю возможность итальянцам и австралийцам «накидаться» у нас в баре. Таким образом, сейчас объем выручки с нашего кафе изменится без какого-либо усилия. 
— А вы думали открывать еще точки?
Если превращать это занятие в машину по зарабатыванию денег, то нужно открывать еще как минимум две точки. Хотя больше двух я открывать не хочу, потому что тогда исчезнет personal touch, ведь наше кафе как раз про personal touch, про меня, про Машу и про то, какие мы.
Следующую точку мы думаем открыть в Куте – в сердце серферской истории. Публика там подросла и повзрослела, и, как нам кажется, именно там сейчас появился спрос на подобное заведение. Но там мы хотим сделать прямо микроскопический стояк, где даже, может, и присесть будет негде, но можно комфортно выпить кофе стоя и, может, что-то съесть.
Наша модель отработана, поставщики все есть и все, что им нужно будет сделать, это просто проехать через одно и второе место по пути к нам.
Во всей этой истории важно соблюсти consistency. Люди, которые к нам приходят, они приходят постоянно, потому что им нравится что-то конкретное. И это конкретное должно быть постоянно одинаковым. Здесь во многих местах как раз наблюдается «lack of consistency». Приходишь, один человек делает нормальный кофе, а в другой раз – упс, кофе дрянь. Когда кофеен меньше, за качеством и постоянством возможности следить больше.
— А какова рентабельность этого бизнеса?
Деньги, которые выручаются, с точки зрения Москвы — смешные деньги. Тут была пара предпринимателей, приезжали, говорят, надо срочно что-то открыть, а потом когда понимали, какая тут выручка, сразу становится понятно, что если ты здесь не живешь, то весь этот бизнес не имеет смысла. Для сравнения, за уикенд в Москве можно заработать столько, сколько заработаешь здесь за месяц. А мне — человеку, здесь живущему — это нормально. 
— Сколько личного времени ты проводишь в кафе?
Для меня кафе – это еще и мой офис. Но надо сказать, что данное мероприятие — это отражение моей жизненной модели. Я человек, который живет через общение с другими людьми. Раньше мне всегда приходилось куда-то мотаться, чтобы получать это. А сейчас я просто сижу в кафетерии, и люди приходят ко мне. Для меня это, по сути, не бизнес, а образ жизни. Занятие.
А год назад я начал играть музыку как DJ. Когда играю часто, люди подходят спрашивать мою музыку, я говорю, сейчас дисковод не работает, а вот приходите в кафе, вон там, через дорогу, я вам скину музыку. И люди приходят.
Источник: branded.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4946&Itemid=8